Поклонение из глубины сердца (свидетельство Линделла Кули)
Линдэлл Кули – директор музыкального служения в Браунсвильской Ассамблее Божьей в Пэнсаколе, штат Флорида, и является главой служения под названием “Мьюзик Министри Интернэшионал”. Он выпустил несколько компакт дисков связанных с пробуждением в Браунсвилле.
Я вспоминаю 1994 год, как один из самых сложных в моей жизни. Казалось, я постоянно нахожусь в каком-то переходном состоянии весь год. Я нес служение, ездил по разным церквям, и имел определенный успех; Бог благословлял это служение. Но внутри я чувствовал пустоту и страшную жажду по чему-то, что я не мог конкретно определить. Я знал, что эта жажда – эта ноющая жажда большего – была вложена Богом, но я также совсем не знал, как Он собирается утолить ее.
Иногда до меня доходили рассказы о Благословении в Торонто, но я отбрасывал его, как очередное харизматическое событие, которых я навидался, пока рос. Всегда была какая-то новинка, которая привлекала внимание Церкви на короткое время, но, в конечном счете, все затухало. В статьях о церкви Джона Арнотта, которые я читал, всегда перечислялись за и против происходящего на служении; любая критика, которую я читал, только подливала масла в мои подозрения о том, что эти лишь очередное пустое событие. Но время шло, люди продолжали приезжать со всего мира, и я понял, что это не просто очередное церковное отклонение. Это должно быть от Бога; должно быть Он делает что-то особенное, из-за чего служения не прекращаются.
После многих месяцев моего поиска Бога и размышлений о том, куда направляться, мне позвонил Джон Килпатрик. Мы с ним были более менее знакомы, и я уважал его за здравые проповеди и учение. Он был умеренным, консервативным пастором из Ассамблеи Божьей в Пэнсаколе, штат Флорида.
Он рассказал, что они недавно потеряли лидера музыкального служения, которому пришлось переехать, чтобы заботься о больных родителях. Он уже два или три раза подумывал о том, чтобы позвонить мне, но отбрасывал идею. Но, в конце концов, что-то внутри подтолкнуло его все-таки позвонить. Он сказал: “Я чувствую, что это Бог направил меня позвонить тебе и думаю, что ты должен быть в Браунсвилле”.
Я знал, в моей жизни наступила пора перемен, но я не был уверен, что переезд в Пэнсаколу и служение лидера прославления в самой, что ни наесть, консервативной церкви, было бы правильным шагом. Я ответил, что меня не заинтересовало это предложение, но мы продолжали поддерживать связь.
Однажды в разговоре с ним я спросил: “Как ты смотришь на то, что происходит в Торонто?”
Он подумал и сказал: “Не знаю, Линдэлл, но моя жена и еще одна женщина с нашей церкви хотят туда съездить. Они обе молитвенницы и тверды в Слове Божьем, поэтому я думаю, что смогу доверять их впечатлениям по возвращении. Когда они вернуться, мы узнаем все точно”.
Джон и я очень жаждали Божьего движения, но годы служения научили нас быть осторожными и не бросаться на каждую причуду в Церкви. Каждый раз, когда мы разговаривали, я с нетерпением ждал новостей от “экспедиции в неведомое”. В то же время, мое отношение к посту в музыкальном служении в Браунсвилле начало меняться. Бог дал ясно понять, что Он призывает меня в Пэнсаколу, и я позвонил Джону и дал согласие.
Во время следующего разговора Джон сказал мне, что его жена уже вернулась из Торонто и сказала, что там просто чудесно. Он сказал: “Я женат на Брэнде уже много лет, и она не склонна к странностям, но Бог начал действовать в ее жизни так, как я раньше не видел. Честно говоря, это пробуждает во мне ревность по Господу”.
Он рассказал, что его так тронули перемены в его жене, что он отпускал и других служителей его церкви съездить в Торонто. Он спросил, хочу ли я поехать. Я с удовольствием согласился, и решил позвонить моему отцу и предложить ему тоже поехать. Мой отец был служителем уже более 25 лет, и сам был выходцем из консервативных пятидесятников. Я знал, что его точка зрения будет сбалансированной.
Через две недели – за неделю до того, как я собирался переезжать в Браунсвилль – мы с отцом направились в Торонто. К этому времени мы уже слышали истории о смехе, падениях и других проявлениях. Как закаленные пятидесятники и мой отец, и я видели эти духовные реакции и раньше, но тот факт, что они происходили в непятидесятнической церкви, основанной за пределами Библейского пояса, требовал смирения. Это задевало мою духовную гордость.
Зарегистрировавшись в гостинице, мы с папой приготовились пойти на наше первое служение. На улице шел снег, и к счастью, нам не пришлось долго ждать, пока очередь впустят в помещение, похожее на склад, где мы встретили наших новых друзей из Браунсвилла. Когда началось служение, я узнал, что Арнотты и группа прославления уехали служить в другом городе. Служение вел проповедник из Калифорнии, а поклонение вела женщина с гитарой.
Весь подход к церковному служению в Торонто был на много непринужденнее, чем я привык. Музыкант внутри меня начал перемывать косточки служения: звук не очень хороший; слова песен было сложно читать; музыка – совершенная противоположность моим вкусам. Я привык к более ритмичной музыке. Сейчас я понимаю, то, что я раньше называл поклонением – в большинстве случаев – было христианским развлекательным шоу.
Немного послушав проповедь, я понял, что это была очень базовая, простая проповедь Евангелия. Я же привык к проповеди, произносимой с прекрасными ораторскими способностями и протяжностью. Эта проповедь была простым основополагающим словом.
В конце служения, проповедник пригласил всех желающих на молитву. Люди поспешили выйти, пока все пространство впереди не заполнилось. Служитель сказал: “Если вам не хватило места впереди, вы можете пойти в конец зала, где есть изолента на полу. Пожалуйста, становитесь вдоль этих линий и ожидайте, за вас подойдут и помолятся”.
Я подумал: “Прекрасно. Мне не хватает места впереди, где все и происходит. Мне придется стоять в конце зала под яркими лампами, где почти не слышно музыки. И в такой обстановке я должен принимать то, что посылает Бог?” Но я приехал издалека, чтобы увидеть это, поэтому я подчинился.
Кончики моих пальцев касались красной линии, а моему цинизму не было меры. Я чувствовал себя глупо. В конце концов, я поднял руки вверх и сказал: “Вот, Господь, я и здесь. Я ничего не вижу и ничего не чувствую. Но предполагаю, что Ты здесь. И моя жажда тебя сильнее, чем мой цинизм”.
Наконец, невысокий мужчина, в обуви почти детского фасона, и с мягким голосом начал молиться за меня. Он молился даже не так, как я привык слышать. Он сказал: “Наполни его больше Иисусом; омой дух моего брата и коснись его Своей славой”. Он молился долго, но ничего не происходило, и я начинал расстраиваться.
Но вот он сказал: “Вам нужно настроиться на принятие. Вы так подняли руки, словно собираетесь поймать реактивный самолет при посадке. Вам нужно поднять ладони вверх, как знак принятия”.
В сердце я думал: “Этот человек понятия не имеет о моем духовном наследии. Я видел, как хромые начинают ходить, и как изгоняли бесов, а он мне рассказывает, как мне поднять руки”. Я обиделся, и смотрел на этого человека свысока, но все0таки вытерпел его молитву до конца.
Когда он закончил, я чувствовал такую же пустоту, как и когда пришел сюда. Я отошел от линии, стал у одного из многочисленных столбов, подпирающих крышу, и начал высказывать Богу все, что я думаю. Я был расстроен и сердит. Я знал, что Бог что-то делает, но я просто не мог принять это.
В гостинице я начал расспрашивать моего папу о вечернем служении. Я пытался найти для себя хоть ниточку надежды, но мне все равно казалось, что я чего-то не понимал.
Я сказал: “Папа, как ты думаешь, что это такое? Бог касался тебя сегодня?”
Ответ моего отца был не таким, как я ожидал.
“Сын, я знаю, что это отличается от того, к чему мы привыкли, но я смотрел, как молится одна женщина, и я чувствовал, что Господь был на ней. Не знаю, как там что остальное, а кое-что меня вообще не волнует, но я видел на ней что-то”.
Я согласился пойти еще раз на второй вечер с моим отцом. К моему расстройству, служение было таким же. Арнотты были все еще в отъезде, и группа прославления тоже не вернулась. Никто не потрудился четче написать слова песен. Проповедь была хорошей, но простоватой. И снова я упустил возможность пробраться в начало зала. Я пошел на молитву в конец. В конце я чувствовал себя так же, как и предыдущим вечером. И я снова оказался возле своего любимого столба, жалуясь Богу.
Ко мне подошел мой отец.
“Я готов уходить”, – заявил я.
“Пойдем со мной, сын”, – терпеливо сказал он. “Я нашел женщину, о которой говорил вчера вечером. Хочу, чтобы ты посмотрел, как она молиться за людей. Может, мы можем помочь ловить людей, за которых она молиться”.
Нехотя я согласился пойти с отцом. Какое-то время с расстояния я смотрел, что происходило, когда она молилась. Люди начинали дрожать и падали. Некоторые плакали; другие смеялись. Мы подошли ближе, и потом начали помогать ловить падающих.
Ее молитвы были очень простые, но сладостные. Она говорила: “Я прошу, Иисус, чтобы ты омыл этого человека Своим Духом. Дай им больше Себя. Омой их Своим присутствием и наполни Своим огнем”. Человека начинало трясти, и потом он падал.
Пока мы переходили от человека к человеку, я начал чувствовать силу Божью. Я становился, держа руки возле спины человека, чтобы, при необходимости, поймать его. Когда они начинали дрожать, я чувствовал, как на меня накатывается Божья сила. Такое я переживал еще в детстве. В то время, когда все остальное было таким непривычным на служении, я узнал знакомое присутствие Божье. Я начал плакать, и когда я взглянул на отца, у него по щекам тоже текли слезы. До конца вечера, мы продолжать помогать ловить. В конце мы попросили ее помолиться за нас. Хотя я не чувствовал того, что другие, но я не мог перестать плакать.
На третий вечер мы опять помогали ловить той же женщине, и попросили помолиться за нас. Должен добавить, что это было необычно для меня, потому что я думал, что “гоняться” за подобными вещами – это незрело. В то время я был убежден, что любой исполненный Духа Божьего человек может принять от Бога все, что нужно, во время своей личной молитвы к Господу. Но Бог смирял меня и показывал, что это было служение Тела Церкви.
Я упал на пол от Божьего присутствия. Женщина не ушла от меня, а положила руку мне на голову. Казалось, она промолилась несколько часов и потом начала говорить мне Слово Господа и подтверждать то, что Он уже проговорил мне. Также она коснулась вопроса моей гордости. В тот вечер, что-то начало происходить глубоко во мне и перед тем, как я ушел со служения, я приобрел два компакт диска с поклонением.
Слезы не оставляли меня всю дорогу до Нэшвила, где меня ждала компания по перевозкам, чтобы переправить мою мебель в Пэнсаколу. Это было в апреле 1995 года. Два песни – “Влеки меня” и “Ты достоин” – постоянно повторялись на моем плеере. Каждый раз, слушая их, я начинал плакать.
Бог начал проводить глубокую работу по покаянию во мне, которая длилась две выплаканные недели. Он снимал слой за слоем гордость и духовную надменность. Он снимал религию, чтобы я мой окунуться во взаимоотношения с Ним. Все время, пока грузчики грузили мебель, в доме тихонько звучали эти две песни, и я постоянно рыдал. Они, наверное, подумали, что у меня хроническая депрессия!
Когда мы позволяем Богу начинать копаться в слоях нашего сердца, то мы выясним, что там есть много вещей, о которых мы даже не предполагали. Обнаруживая их, мы начинаем мучаться, каяться и удивляться, где мы их успели набраться. Для меня это было особенно удивительно, потому что я был в церкви всю мою жизнь.
Когда я прибыл в Пэнсаколу, то обнаружил, что у всех, кто побывал в Торонто, было что-то общее. Мы боролись с одинаковыми проблемами – духовная гордость и жажда по Богу – но каждый из нас пережил то, что изменило нас. Мы знали, что Бог поцеловал наши души и освежил нас так, как мы еще не могли осознать.
До начала пробуждения в Браунсвилле оставалось еще два месяца, но в наших сердцах уже происходило какое-то движение. Среди лидеров и побывавших в Торонто была новая жажда. Община в Браунсвилле молилась о пробуждении более двух с половиной лет, поэтому у всей церкви был определенный уровень ожидания.
Наша жажда продолжала расти. Часто мы собирались у пастора Килпатрика дома на веранде. Один за другим мы рассказывали, что Бог сделал с нами в Торонто. Как и путники на дороге в Еммаус, мы ощущали горение сердца. Мы начинали плакать, и Его Дух посещал нас. Мы молились друг за друга, падали от Его силы и переживали Его славное присутствие. Одна из девушек, которая присоединилась к нам, Эмбер Линкенхокер, позже стала моей женой.
По иронии, освежение, которое происходило у пастора на веранде, еще не касалось всей церкви. Джон видел это, но говорил очень прямо. Он сказал нам, что мы не можем фабриковать происходящее; мы должны дождаться пока Бог Сам не начнет это. Вот по этому, лично я верю, что пробуждение пришло в Браунсвилль за месяц до Дня отца. Когда истекали обычные два часа молитвенного собрания, люди не спешили уходить. Были вечера, когда Джон просто сидел на сцене, а дети из церкви заползали к нему на коленки и слушали поклонение. Мы были одной большой семьей.
Я начал пень новые песни поклонения из альбомов, которые я слышал в Торонто, и люди без спешки пребывали в присутствии Господа. Мы ждали, чтобы Он пришел. Это было что-то новое, потому что эта церковь, как я узнал, была больше привычна выполнять свой долг – и не мешкая идти кушать или постараться успеть к началу любимой программы.
Это ожидание было прекрасным и восторженным. Нас вела явная жажда, и мы хватались за такие места Писания как 2 Паралипоменон 7:14: “и смирится народ Мой, который именуется именем Моим, и будут молиться, и взыщут лица Моего, и обратятся от худых путей своих, то Я услышу с неба и прощу грехи их и исцелю землю их”. Сладость Божьего присутствия вызывала у кого-то слезы, но мы все начинали поклоняться более глубоко, чем раньше.
Западная Церковь всегда желает навесить на все ярлыки, провести границы и прийти к выводам, является ли происходящее от Бога или от дьявола. Торонто называют освежением, благословением и излиянием Духа. Я не спешу называть это как-то по-другому, чем движение Святого Духа. Возможно, это даже пробуждение, потому что разве не пробуждение оживляет и возвращает Церковь к ее первой любви? Именно такие плоды, как я понимаю, смогут выдержать испытание временем.
Если кто-то услышит какие-то новости через второго или третьего человека, его можно переубедить, что это что-то хорошее или нехорошее; но того, кто сам это увидел и попробовал, переубедить невозможно. С марта 1995 года моя жажда по Господу возросла и пламень моей любви к Иисусу больше, чем когда-либо раньше. Я сейчас живу, как человек, стремящийся видеть лицо Господне, и я стал лучше понимать, что Павел имел в виду, когда писал в Филиппийцам 3:8: “Да и все почитаю тщетою ради превосходства познания Христа Иисуса, Господа моего”.